Лина+Гриша Певзнер

Книжки "Зелёный медведь" (стихи и переводы) и "На этом берегу" (стихи 2006 - 2011 годов) вышли в издательстве "Мемориз" у Игоря Белого в 2006 и 2012 году.
Книжка "Обрывки сна" (стихи 2012 - 2016 годов) вышла там же у издателя И. Белого в 2016. А издательства "Memories" к сожалению больше не существует.
Переводы с немецкого вышли в издательстве Tintenfass: http://www.verlag-tintenfass.de/ --> Alle Titel / All titles --> No. 92 «Der Struwwelpeter
/ Стёпа-растрёпа», No. 118 «Max und Moritz / Макс и Мориц».

Список публикаций в Журнальном Зале: http://magazines.russ.ru/authors/p/pevzner/

Подборки стихов: ( Collapse )

***
...А на груди кудрявый мальчик
и чувство гордости в груди.
Я огорчался, что не мачо,
что коммунизм лишь впереди,

и к долгу, галстуку и стягу
подохладел уже потом –
поверить трудно, но присягу
давал я с пересохшим ртом!

А галстук – как я галстук гладил!
Как он светлел под утюгом
 и пах! В грязи, как в шоколаде,
по пах, я добегал бегом,

по полю чавкая, до школы
(когда случайно не болел).
Но как маячил комсомол, и
как галстук на груди алел,

как трогал я его руками...

Всё оказалось о другом.
А что осталось? Запах ткани,
светлеющей под утюгом.

***
Февраль апрелем лихорадит:
расковыряв слои металла,
Феб палец высунул и гладит,
хоть Фебу губы обметало.

И снег отчаянно слезится
от Фебова прикосновенья,
и монотонно, как зегзица,
"Кар-кар, остановись мгновенье!" -

орёт ворона с высоты,
съезжает крыша без разбега -
точней, не крыша, а пласты
успевшего слежаться снега

ползут по крыше, осмелев,
стремясь к карнизу, на котором
кот-исполин стоит, как лев,
наложниц усмиряя взором.

***
А я о своём, я люблю любовь
и чтоб о любви был стих.
Но кровь ручьём отделила вновь
от бывших моих своих.

А ложь вызывает мандраж и дрожь,
но ложь мне суют: держи!
И, вооружившись, выходит ложь
и борется против лжи.

И враг на врага уже не похож,
но можешь расслышать вдруг,
как кровь бежит, барражирует ложь -
и не понимаешь, где друг.

***
У Мандельштама про эмаль,
что, дескать, мыслима в апреле...
Моя его не понималь!
За середину еле-еле

январь пока перевалил,
не навалил, как клялся, снега
(тут я его перехвалил!),
зато покрыл эмалью небо!

И ведь, казалось бы, пустяк:
ну синь, ну солнце – всё не лето!
Но, Господи, красиво так,
что не уверовать нелепо!

Пусть снег стянули к полюсам -
Бог и без снега метит зиму!
Нахохлившись, бежит пацан
с покупками из магазина.

Другой выносит, ёжась, сор,
и солнце ёжится на крыше.
Не ёжится один боксёр
полураздетый на афише –

не жарко, что ни говори!
У старых елей мёрзнут лапы.
И уличные фонари
поглубже натянули шляпы.

Но плющ, как Дон Жуан, ползёт
к своей неюной Донне Анне:
дом престарелых. Жизни дзот.
Последний дзот на поле брани.

Плющ прижимается к стене,
плющ лезет, отдуваясь глухо.
И улыбается во сне,
не зная почему, старуха.

Дроздиха, задирая хвост,
супруга дразнит, задирает.
И замирает, охнув, дрозд –
от восхищенья замирает.

Я замираю вместе с ним.
Я задираю к небу око.
Там с самолётиком одним
несётся взапуски сорока.

***
Ещё надеждою питаюсь
и не толкаюсь у икон.
Башкой киваю, как китаец,
пытаясь лыбиться, как он. 

Ещё не рядом канонада
и поровну разлук и встреч.
Всё то, что важно, так, как надо.
А прочим можно пренебречь.

Ещё при мне повадки щеньи,
не торможу на вираже...
Тогда откуда ощущенье,
что где-то тикает уже,

что как бы из-за поворота
уже протянута рука
и что наброшена гаррота,
лишь не затянута пока?

***
Как ты, нескладен, но несложен,
текст складывался, но не сложен,
не слажен, не дожат.
Хоть засыпай, хоть просыпайся,
он - вот! Слова дрожат, как пальцы,
несильно, но дрожат.

Жизнь отказалась быть сестрою.
Слова, что строил, недостроил -
нестройно гомонят.
Бессильны рифмы-часовые:
твои слова нестроевые
не в ногу семенят.

***
Ты досмотрел парад-алле,
вздохнул, глаза закрыл и замер
и так у яви на крыле
лежишь с закрытыми глазами.

Ты не цепляешься рукой,
лежишь, сопишь... Ещё минута,
и вот спиной летишь в покой,
не раскрывая парашюта.

***
Я охладел к словам трескучим -
патриотизм утомил.
У мелких стран он мил, но скучен.
У крупных - скучен и не мил.

Когда громадная держава
жрёт население своё,
когда неправедна и ржава -
что толку в площади её?

Лапша с ушей и порох суше -
наследники одной шестой
и днесь одна восьмая суши
и на пути у них не стой!

Китай - к полутора мильярдам!
Он движим кормчего рулём,
силён и рисом, и бильярдом -
лишь милосердьем не силён.

И дядя Сэм дубиной машет -
точней, не Сэм, а дядя Трамп.
В итоге вся планета пляшет
и бомбы светят ярче ламп.

А люксембуржец в Люксембурге
глядит, как розы хороши,
пьёт грог, не метит в демиурги
и веселится от души.

***
Посыпал ли полчаса, приснился ли этот снег...
Уныло гуляет ветер и зло мяучит.
Пастозные небеса ворочаются во сне,
с утра их мутит немного, изжога мучит.

Колёса по мостовой шуршат своё дваждыдва,
вещдоки любви вчерашней по ней размазывают.
Покачивая головой, шушукаются дерева
и шопотом малышам о настоящей зиме рассказывают.